31 год назад начался вывод Ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Дата некруглая, да и написано-сказано по этой теме столько всего, что добавить что-то новое практически невозможно. Да и надо ли? Разве что в очередной раз вспомнить о тех, кто там был…

Нашему герою несказанно повезло: за два года войны его ни разу не ранили и не контузили. Хотя в штабах не отсиживался, вместе со всеми ходил на боевые. Просто оказался баловнем судьбы. Кстати, и в вышедшей в прошлом году книге-летописи Могилевской области «Афганистан. Страницы мужества» его имя в строке под особенным номером – 555. А еще ему удалось, столкнувшись с очень разными ликами войны, остаться на плаву: не спиться, не сколоться, не ожесточиться и сохранить внутренний стержень.

Мы встретились с Анатолием Степановичем Мазаном, чтобы поговорить о прошлом, настоящем и немного о будущем.

Потомок Радзивиллов

Третий ребенок в простой работящей семье появился на свет неподалеку от исторического для жителей Беларуси места – Несвижа. Спустя годы, уже будучи студентом Академии МВД, он заинтересовался своими корнями, и преподаватель истории нарисовал фамильное дерево. Тут и выяснилось, что где-то в 15-17 колене Анатолий – потомок князя Радзивилла. Конечно, дивидендов это не принесло никаких, но приятные ощущения остались.

После школы окончил Узденское сельское профессионально-техническое училище № 10 и стал трактористом-машинистом широкого профиля. Работал помощником комбайнера. И казалось, что плавному течению жизни, равно как и ее предсказуемости, не будет конца. По крайней мере, во времена благословенного периода, называемого застоем, все так и было бы. Если бы не война…

В 82-м году Толик Мазан работал в колхозе «Новая жизнь» Несвижского района Минской области. Летом ему исполнилось 18 лет, а осенью его призвали в армию. К тому времени война шла уже 2,5 года.

Он попал в Марьину Горку, где дислоцировалась десантная дивизия. Недели через две, сразу после раннего подъема, к нему подошел сержант: «Когда будет ужин, возьми кубик сахара и накапай на него 4-5 капелек йода. А перед тем как проходить комиссию – проглоти». На недоуменный вопрос, зачем, ответил: «Поднимется давление, останешься здесь. Не надо тебе ехать, куда поедут все». Однако парнишка, воспитанный в духе коллективизма, решил держаться товарищей… Через какое-то время, уже в Афгане, он помогал ловить поросят, которым нужно было сделать уколы. И уже ветврач предложил ему остаться служить в спокойном месте. Но он снова решил быть там, где все. Чтобы потом, вернувшись домой, не стыдиться смотреть людям в глаза… Таковы были правила чести.

Долина смерти

Так называли Шинданд, где Анатолий служил водителем-механиком. Благо, позволяла профессия, полученная в училище. Сначала воевал на бронированном тягаче, к которому цеплялась гаубица, а потом на только что появившейся тяжелой самоходной установке САУ-154.

У него за плечами около 25 боевых выходов. Много раз во время нашей беседы он повторяет, что был, как все. Однако за этой, казалось бы, ничего не значащей фразой, скрывается очень многое. И страх перед неизвестностью, и боль от потери друзей, и неформатные способы этот страх победить, и дедовщина, которая порой была пострашнее военных действий. Удары каратэ на молодых отрабатывали до тех пор, пока они не падали без сознания. Некоторые не выдерживали и расстреливали «дедов». Поэтому, когда выходили на боевые, молодым давали автомат без патронов…
А еще – ветер, солнце, жара. В тени, когда стоишь в карауле, – 58 градусов, наверху – 64… 7 загаров за сезон, начиная с февраля.

…Однажды на привале к ним подошел солдат, попросил закурить. Угостили. Вскоре подошел опять. А после третьего раза, когда уже стали возмущаться, выяснилось, что это не один и тот же человек, а три брата-близнеца! Валерий, Владимир и Виктор – из Калинковичей. Отец у них умер, осталась одна мать. И всех троих забрали на войну…

Проверка на «вшивость»

«Многие спрашивают, что мы там делали. Одни говорят, что были оккупантами, другие – что пушечным мясом…» – грустит Анатолий и вдается в пространные рассуждения о политике того времени.

А ведь и вправду, какие претензии к пацанам?! Это была не их война, за них тогда все решили партия и правительство…

Но, как бы там ни было, говорит, что на войне он узнал себя, почувствовал мужчиной. Понял, какой он, и на что способен в экстремальных ситуациях. Своим телом прикрыл от летящих мин молодого «черпака»-узбека. И не считает это геройством – просто включилась потребность защитить того, кто слабее. Ему же, молодому и вечно голодному, отдавал свою кашу… Да и вообще, прошел, как говорят в народе, проверку на вшивость.

Ну, а поскольку сам был мальчишкой, не осознавал до конца весь ужас происходящего. Зато впервые попробовал гранаты – сразу с дерева, увидел крутейший по тем временам магнитофон «Sharp», c которым бедные, голодные декхане пасли отары овец, обалдел от шикарных – американской поставки – батников, плавок и очков-капелек, которые можно было сложить в несколько раз. Все это не могло не впечатлить юного советского солдатика.

И в то же время до слез было жалко эту бесконечно воюющую страну, детей с оторванными руками и ногами, которые становились заложниками войны, местных жителей, по чьим полям шли танки, уничтожая посевы, и своих солдат, погибавших кто от пуль, а кто и от собственной глупости. Один из них пошел за яблоками и пропал. Через три дня нашли: живот вспорот и набит яблоками. Другой тормознул афганскую машину с виноградом – очень уж захотелось полакомиться. Очнулся без ушей. А сколько таких случаев было!

Еще запомнился первый бой. Как взрывались бочки с бензином и как было страшно. И как палил наугад, не понимая, попал ли, а если и попал, то был ли тот человек виноват… Поэтому и слезы на глазах от воспоминаний. Тогда же впервые увидел душманов. Спросил у сержанта, кто эти люди в чалмах. И тот ответил: «Это те, которые по нам стреляли…»

А потом война стала восприниматься просто как работа, в которой главным было не съезжать с бетонки на обочину, потому что там ожидала смерть. Однажды, только на одном километре перед Кандагаром, он насчитал 12 ям, в которых лежали бэтээры и танки без башен – такой силы были взрывы. И как-то замполит предложил осмотреть поле, чтобы поиграть в футбол между батареями. Саперы нашли 18 противопехотных мин! Игру отложили на мирное время…

Война – это кровь, грязь и боль

А вовсе не фейерверки и парады. Война там была даже в природе. Как-то пришлось наблюдать, как ястреб уносил голубей-одиночек. И еще – как маленькие птички, образовав шарик, – крыльями друг к другу, – лапками отбивались от ястреба. И тот улетал без добычи. Вот она, живая метафора: вместе мы – сила!

А однажды возле бетонки, где начиналась зелень с колючками, увидели неподвижно сидевшего сурка. Когда подошли поближе, обнаружили, что его взяла в плен змея, и он держится изо всех сил, чтобы та не утянула его под землю. Конечно же, освободили.

…Когда уже подходил дембель, пришла телеграмма, что в тяжелом состоянии мама. А в следующей телеграмме – что умерла. И его отпустили домой.

Среди наград Анатолия нет ордена Красной Звезды – его давали посмертно; нет и медалей «За отвагу», и «За боевые заслуги» – они предназначались тем, кто был ранен. А он же, все два года, – как заговоренный.

Мужское дело

Он мог охранять метрополитен в Москве, но не хотел после смерти матери оставлять в одиночестве отца. Приглашали и в Минск, во вневедомственную охрану. Но в итоге оказался в Могилеве. Патрульно-постовая служба, затем работа участковым, где очень кстати пришлись и армейская смекалка, и знание психологии, и пародийные таланты… Потом – не менее ответственная работа в информационном центре УВД, где вплотную занимался дактилоскопией, помогая продуктивно раскрывать «висяки». Да много еще всякого было…

Анатолий Мазан – счастливый муж и отец двух уже взрослых сыновей. Радует и любимый пес – немецкая овчарка Пират. Построил дом, посадил немало деревьев. На даче растут орехи и персики, а скоро появятся и абрикосы.

Он читает книги на военно-историческую тематику. И ни разу не пожалел о том, что был на войне. А самая дорогая память – панама «афганка», которую бережет как зеницу ока.

Ему помогает жить оптимизм. Главное, говорит, не циклиться на зле, а делать добро. Оно ведь потом обязательно вернется. Потерял – не горюй, нашел – не радуйся. Просто будь человеком. И живи человеком. Столько, сколько отмерено.

Александра Пронькина
Фото Анастасии Комковой
и из архива Анатолия Мазана