Мой прадедушка, Николай Иванович Смирнов, родился в 1905 году. До войны был председателем колхоза в деревне Кисельки Могилевского района. Люди его уважали, любили… В 1941  году ушел на фронт. Почти всю войну провоевал, не получив ни одного ранения, а вот в самом ее конце, в начале весны 1945 года, при освобождении западных районов Польши, был сильно ранен. В госпитале провел почти год, но так и не поправился. К сожалению, в июне 1946 года мой прадедушка умер. Похоронен там же, в Польше, в городе Гожув-Велькопольски. 

Шла война. Блокадный Ленинград. На Васильевском острове находят трехлетнего мальчика, голодного и испуганного. Это был мой дедушка Толя – Анатолий Константинович Бобков. Найденыша накормили и отправили в детприемник. Туда отводили всех ленинградских сирот. Ни имени, ни фамилии ребенок назвать не смог.

Его никто не искал. Мама, которую он ждал, так и не пришла за маленьким Толиком… Скорее всего, родные погибли от голода или при очередной бомбежке. В детском доме было очень трудно, постоянно хотелось есть.

Дедушка, будучи еще совсем ребенком, очень хорошо запомнил 9 мая 1945 года. Рассказывал, что собралось много народу. Гремели оркестры. Радость была непередаваемая. Даже незнакомые люди целовались. Кто-то чмокнул и его в щечку. Крики «Ура!»  неслись с каждого этажа.

Мой дедушка прожил всю свою жизнь под именем и фамилией, которые ему дали в детском доме. Больше всего на свете он мечтал узнать хоть что-то о себе. Но его мечтам не суждено было сбыться…

Свою бабушку Валю – Валентину Николаевну Бобкову я никогда не видел, потому что она умерла незадолго до моего рождения. Жила она в деревне Кисельки Могилевской области. В их семье было шестеро детей. Отец ушел на фронт. Четверо из шестерых детей не смогли выжить в это суровое время. 

Бабушка рассказывала, как однажды гитлеровцы под конвоем согнали жителей деревни   в огромный колхозный сарай, закрыли его на засов, обложили соломой, чтобы поджечь. Многие плакали и молили пощадить хотя бы детей. Просила снисхождения для малышей и мама Валечки. 

Судьба отвела беду. Подоспели воины Красной армии. Завязался бой с карателями. Деревня была освобождена. 

Когда началась война, моей прабабушке, Нине Николаевне Бересневой (Манкевич), было 7 лет, а прадедушке, Эдуарду Кирилловичу Бересневу, – 9. Они и представить себе не могли те трудности, которые им предстояло пережить, – разруху, голод, смерть близких.

Прадедушка вспоминал, что фашисты, захватив Могилев, стали забирать личные вещи жителей для нужд немецкой армии. Людям, не сдавшим вещи, грозило строгое наказание, вплоть до расстрела. Но самым страшным было то, что отнимали у могилевчан скот, обрекая тем самым семьи на голод.

В дом моего прадедушки попал снаряд, разрушив его половину. К счастью, в тот момент в хате из домочадцев никого не было. Так и прожила семья в неразрушенной части дома почти всю войну. А на огороде родители вырыли землянку, где потом все прятались, когда начинались авианалеты. 

Из семьи прабабушки забрали всю живность. Жили они в частном секторе возле вокзала. Но произошло чудо – их корова Манька каким-то образом вернулась. Она пришла ночью. И с тех пор жила в самом углу хлева. Корова не мычала, словно понимала, что если будет издавать какие-то звуки, то ее найдут и уведут фашисты. Так она все годы, пока не освободили город от захватчиков, и прожила в хлеву, без солнечного света, не выходя на улицу. Когда, наконец, ее вывели днем, то все увидели: корова ослепла… 

Сейчас моей прабабушке Нине 85 лет, а прадедушке Эдику – 87. Но то, что пережили, они помнят, как будто это было вчера.

Илья Бобков