Родина — это не только наша земля, реки, леса, это еще и они — наши деды и прадеды. Мальчишки и девчонки 40-х годов мечтали о мирных профессиях, но им всем пришлось примерить на себя профессии, которые требовала от них война. Судьбе было угодно, чтобы именно на их поколение выпала сложная миссия, именно им пришлось подняться против общего врага, и они с честью выполнили свой долг, выйдя из жесткого испытания победителями. Молодостью и жизнью они оплатили наше право жить на своей земле. Сегодня на нашей совести сделать для них то малое, что мы можем сделать — встать на защиту их памяти.

Дорогами войны

В начале войны Юрию Петровичу Полухину было 16 лет. Он только окончил девять классов, строил планы на будущее. Но судьба распорядилось иначе. В июле 1941 года Юрий уже участвовал в создании рубежа обороны вдоль р. Десны. Молодежь, старики, женщины — все копали противотанковые рвы. И не зря: на этом рубеже фашистские войска были задержаны на два месяца.

В 17 лет Юра вступил в отряд самообороны, позже — в партизанский отряд. Именно здесь в декабре 1942 года при нападении на вражеский гарнизон он был ранен. Ранение было серьезным, на самолете юношу эвакуировали в советский тыл. После лечения, пройдя курсы младших лейтенантов Западного фронта, Полухин ушел на фронт. Воевал в составе 349-й стрелковой дивизии.

В сентябре 1943 года он был ранен второй раз, в декабре 1943-го — третий, под Витебском, четвертый — в 1944 г., под Борисовом в ходе наступательной операции «Багратион», пятый — в 1945 году в 50 км от Кенигсберга.

Истории из госпиталя

Но награжденный двумя орденами Красной Звезды, орденами Отечественной войны І и ІІ степени Юрий Петрович Полухин переживал не за свои ранения.

«Так случилось, что после ранений я дважды находился в г. Сычевка Смоленской области. В нашем отделении, где я лежал, было всего две палаты на втором этаже приспособленного под госпиталь здания. Наши сестрички дежурили ежесуточно по 12 часов без права сна. Они не могли себе позволить ни заболеть, ни устать. Для них не существовало ни выходных, ни праздничных дней, и все воспринималось как должное.

Аня не была яркой красавицей, но в ней было что-то такое, что делало ее привлекательной. Сама доброта, с неизменной открытой улыбкой, она была красива своим внутренним содержанием.

В нашей палате лежали два офицера-танкиста. Один из них, Жора Снурников, начал оказывать знаки внимания Ане. Какой же девушке не будет приятно внимание парня, да еще такого, как Жора?! Парень по всем статьям что надо. Окончил два курса архитектурного института, выдержанный, не обделен и внешними данными.

Жора всеми способами старался оказаться рядом, посидеть, поговорить с Аней. Нам Жора прямо сказал, что видит свою судьбу в Ане и все сделает, чтобы не потерять ее. Но все заканчивалось тем, что Аня решительно заявляла, что, если Жора сейчас же не уйдет спать, она пригласит дежурного врача. Вот примерно так все и происходило, — рассказывал он. — Через четыре месяца я снова был ранен и волею случая оказался в этом же госпитале. Не знаю, кто из принимавших узнал меня, но скоро по крутой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж, влетела Аня.

Однажды Аня пришла на дежурство и радостно сообщила, что пришло письмо от Жоры, скоро она освободится, и мы будем его читать. Я всячески пытался урезонить ее, что не могу читать чужие письма, но она ничего не хотела слушать. В конце концов, я понял что ей необходимо разделить радость от этого письма со мной, так как я знал Жору.

Раны на сердце

Во время лечения я, наконец, получил известие о судьбе своих близких. Вести были ошеломляющие. Немцы расстреляли младшую из моих сестер Юлю, а мать, старшую сестру и двенадцатилетнего брата угнали в Германию.

Мать тяжело больна, была полным инвалидом, и надеяться, что она останется живой, было нереально. Она не могла самостоятельно ни лечь, ни встать с постели. Вот такую ее положили на носилки и повезли на вокзал, где забросили в вагон. Довезли до Польши. Вечером 13 ноября 1943 года их всех выгрузили из вагонов и поместили за колючую проволоку. Устроили помывку из пожарных брандспойтов, оставив всех мокрыми ночевать под открытым небом. Это было в ночь с 13 на 14 ноября! К утру моя мать умерла.

Весть о гибели Юли обрушилась на меня со страшной силой. Она была не только любимой сестрой, но и самым близким другом. Как можно было убить этого добрейшего человека?! Я замкнулся. И тут мне на помощь пришли сотрудники нашего отделения и товарищи по палате».

Пустых разговоров и уговоров не было, Юрия Петровича стали привлекать к работе, каждый из раненых, медработников старался окружить его вниманием. А когда лечение закончилось, Полухин вернулся на фронт.

В ноябре 1944 г. Юрий Петрович получил возможность встретиться с «родным» госпиталем.

«Встреча была необыкновенная. Стали приходить не только те, кого я знал. Стали приходить малознакомые и просто те, кого я не мог узнать. Все бурно радовались мне, словно родному человеку. Радовались, что встретили, и он жив… понимаете… он жив! Радость выливалась через край».

Аня тоже была рада, но что-то в ней изменилось. Юрий Петрович видел, как у нее дрожали губы, в глазах стояли слезы. Аня достала письмо, полученное совсем недавно, и предложила прочитать его. Однополчанин Жоры писал, что в конце июня в бою под Могилевом танк Жоры был подожжен. Выскочив из горящей машины, Жора погиб, сраженный пулеметной очередью.

«Многократно проклятая война и на этот раз прошлась кровавый косой и разрушила надежды на счастье таких прекрасных людей, как Аня и Жора.

Я завершил лечение в г. Каунасе. За всю войну впервые получил возможность сфотографироваться. Фотография получилась хорошей. С надписью «Моей сестричке Ане» я выслал ее Анне Смирновой».

Память жива

Дневник Юрия Петровича Полухина стал отправной точкой для нашего исследования. Нам удалось восстановить биографию Жоры — лейтенанта Григория Арсентьевича Снурникова — командира бронетанкового взвода 79-го отдельного мотоциклетного батальона 2-го Гвардейского танкового Тацинского корпуса.

Он родился в 1920 году в станице Приморско-Ахтарская Краснодарского края. Мать — Екатерина Ивановна Снурникова. В июне 1941-го призван на фронт Дзержинским РВК Харьковской области. В наградных документах к ордену Отечественной войны II степени говорится, что «товарищ Снурников, ведя разведку противника, находился впереди боевых порядков нашей пехоты. Своими разведывательными действиями обеспечивал наступление наших танков при взятии г. Ельни. Первым ворвался в город, где еще находились автоматчики противника. Северо-западнее Петрова в лесу товарищ Снурников вплотную подполз к трем немецким танкам, установил точно их расположение, после чего они были уничтожены. Восточнее высоты 244,6 в лесу был окружен автоматчиками противника. Организовал круговую оборону и уничтожил до 12 немцев и вышел невредим». Григорий Арсентьевич Снурников погиб 28 июня 1944 г. справа от дороги у д. Шепелевичи при освобождении Круглянского района Могилевской области.

80 лет назад отгремела война, один за другим уходят наши ветераны. Но их воспоминания, их ордена и медали, песни, которые они пели и которые поем сегодня мы, — с нами. И еще, самое главное, в дневнике Юрия Петровича Полухина есть надпись: «Аннушке, внучке моей, посвящаю». Жизнь продолжается.

Галина Беляева, депутат Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь